Пойдем со мной

Мы с Тсукико любили друг друга, как в слове об Инь и Янь.

Она – дитя Луны, а меня же звали Тэтсуя – дракон, которым стал человек. Она маленький огонек пламени моей старой чешуйчатой груди. Я ее мудрый покровитель. Хах… как жаль, что тогда я ещё не был мудрым драконом. Возможно, тогда бы я смог ее спасти! Смог бы?

Нет.

Не знаю.

Я глядел на прекрасную водную гладь темного озера. По воде плыли тёплого золотистого, даже закатного, цвета фонари, исписанные тэцугаку ее любимого автора – Китаро Нисида. Будто отражая звёзды с чистого неба, они двигались к середине, ведомые невидимыми течениями. Надо же, ей было всего тринадцать, а могла цитировать наших великих философов. Она всегда удивляла меня.

Я посмотрел на глубину, сквозь зеркальную гладь, но не увидел совершенно ничего. Резко подорвался с песчаного берега и побежал к свой лодке. Толкнул ее, едва успев захватить расписное весло, и выплыл на несколько метров вперёд. По воде шли маленькие волны-круги.

Где-то там, где мои слабые человеческие глаза уже теряли фокус, был маленький остров. Где я и Тсукико так любили просто сидеть друг рядом с другом. Там нас никто не видел и мы прятались там, скрытые зарослями сладкого бамбука.

Моя девочка, которая так любила дуть в него, стараясь создать музыку.

- Я скучаю, Тсукико. Ты даже не представляешь, как скучаю. – Мой скрипучий голос показался слишком тихим.

С тех пор прошло много лет, я состарился, но все так же приходил на это озеро, подплывал к нашему острову, но никогда не ступал на его сушу…

Плыл все по одному пути, что никогда не менялся – менялся я. На лице седела борода, под глазами все чётче проступали морщины, на руках все ярче вспыхивали раны от работы в рисовом поле. Кожа лопалась, а заживая, оставляла шрамы.

- Прости, Тсукико. Прости меня… - Сказал я, подплыв к маленькому клочку суши по середине озера. - Где-то там, за зарослями бамбука, спишь ты в сыром песке, а над твоей скромной обителью стоит камень, на котором хираганой выбито имя. Теперь я стал старше, теперь я мог бы сделать надпись и получше, мог бы написать ее иероглифами.. Хах, Тсуки, а ведь я до сих пор не понимаю, почему ты всегда писала чаще всего ими, избегая хириганы. И тут я ещё так испортил твой вечный сон, сделав все наоборот, нежели хотела бы ты.

Фонарики прибило к бережку и подул лёгкий ветерок. Там, где был наш с тобой проход к середине острова, раздался в сторону бамбук, показались тонкие детские ручки.

Я забыл, как дышать.

- Тсукико..?

Из-за зарослей вышла призрачная дымка. Если бы я не знал тебя, я бы и не догадался, что это ты. Неизменные тугие узелки на голове, то самое кимоно, в котором я тебя помнил. Мягкие глаза, что раньше были карими. Милая улыбка, что сейчас угасла… Ты молчала.

- Прости меня, Тсукико… - Едва выдавил я, сморгнув горячую слезу.

- Прощаю. – Будто лёгкий ветер услышал я.

- Я-я…

- Тихо… - Ты протянула руку. – Пойдем со мной?

Тсукико – с яп. «Лунный ребенок».

Тэтсуя – с яп. «Дракон, мудрый покровитель».

Тэцугаку – с яп. «Философия».

Китаро Нисида – японский философ.

Хирагана – одна из японских письменностей. (Тэтсуя не имел образования, а все, что он знал – наиболее простая из письменностей).

Катакана – вторая из японских письменностей.